насчитали, вот двести, вот триста («будет рекорд, не будет?!»). Триста шесть, триста семь насчитали мальчишки. Ура! Рекорд!
Рекорд побит, а до конца смены ещё осталось немало рабочего времени.
Продолжают работать люди. 350 замесов, 375, 400. Капка считать устал. Кутька смотреть устал. 420, 425, 426. Ещё раз наполнилась бетономешалка, ещё раз, ещё раз. Кончилось рабочее время.
429 замесов за восемь часов работы произвела бригада Сагадеева.
— Рекорд! Довольны ребята, своими глазами видели.
Нужен бетон для стройки.
— Бетон! Бетон! — несётся со всех концов.
Смотрят другие на Сагадеева:
— Разве мы хуже!
— Руки иные!
Включились и другие бригады в борьбу за рекорды.
Чудеса из чудес на Магнитке. Чуть ли не каждый день новый рекорд на стройке. Соревнуются бригады между собой. Всё больше замесов, всё больше бетона. Поднимаются в гору цифры. 500 замесов, 540, 600. Не знают Кутька Вилов и Капка Пиков, куда, в какую бригаду бежать. Не знают, за кем считать.
650 замесов, 700, 800, 900.
Соревнуются между собой бригады. Как бегуны на дистанции. Как богатыри при поднятии тяжестей. Словно не стройка здесь, а стадион.
Настроение у всех радостное, приподнятое.
— Спартакиада, — смеются люди.
— Бетонная…
Победу в соревновании одержала бригада бетонщика Хабибуллы Галиуллина. Тысячу сто девяносто шесть замесов произвела бригада за свою смену. Это был мировой рекорд.
Кутька Вилов и Капка Пиков и здесь крутились.
Трижды перепроверяла специальная комиссия точность числа замесов. Трижды сходились цифры.
— Ура! Как часы! — кричал Кутька.
— Ура! Как в аптеке! — не умолкал Капка.
Враг
На Магнитогорском металлургическом комбинате сооружалось четыре домны. Одну из них строители называли «Комсомолкой». Называли так потому, что возводили её магнитогорские комсомольцы. Такого права молодые рабочие добились ударным своим трудом.
В числе строителей «Комсомолки» был и комсомолец Михаил Крутяков.
На одном из верхних ярусов домны на сорокаметровой высоте шёл монтаж тяжёлых металлических листов. Поднимали монтажников на высоту в специальных устройствах — люльках. Внизу на земле находилась лебёдка, которая с помощью троса и тянула люльку вверх. Вот и Михаил Крутяков в тот день работал, находясь в одной из таких люлек-корзин. Был он клепальщиком. Соединял металлические листы. Рядом в такой же люльке расположился второй рабочий.
День был летний, солнечный. Тихий. И вдруг пробежал ветерок. Вскоре усилился. Пять гор окружают Магнитогорск. Вскоре на востоке за горой Атач чуть потемнело небо. Всё гуще, всё темнее на небе краски. Всё сильнее, сильнее ветер.
Знают опытные люди — будь осторожен в такие минуты, если насупила брови гора Атач, это предвестник бури.
Ещё злее ударил ветер. В бешеной ярости заметался. Забеспокоился сосед Крутякова. Сорокаметровая высота не для встречи с бурей.
— Миша! — закричал. — Миша!
Предлагает спускаться вниз. Впрочем, и сам Крутяков сознаёт: да, конечно, надо бросать работу.
— Хорошо, — сказал Михаил, — спускайся. Я следом. Сказал, что будет спускаться, однако чуть задержался. Не успел он полностью укрепить новый лист. Охватило его беспокойство. Неладное может случиться. Не удержится, сорвётся вдруг тяжёлый лист под напором ветра. Много беды наделает. Схватил Крутиков клёпальный молоток. Ставит новые заклёпки, торопится. Про себя приговаривает:
— Ещё одну, ещё одну, ещё одну…
Справился Михаил Крутяков с работой. Доволен. Радостно улыбнулся.
В эту минуту с новой силой ударил ветер. Качнулась люлька в одну сторону, в другую. Ещё раз качнулась. Казалось, на секунду замерла, остановилась. И вдруг. Оборвалась, не удержалась на тросе люлька, рухнула камнем вниз.
Потом, когда стали трос проверять, оказалось, что он надпилен. Далеко ещё не всё было спокойно в те годы в нашей стране. Находились порой люди, которые выступали против Советской власти, которые старались мешать всему новому в нашей жизни. Вот и здесь на Магнитке нашёлся враг. Чёрное дело сделал.
Оборвалась жизнь комсомольца Михаила Крутякова. Горевали в те дни на Магнитке. Дали молодые строители клятву в память о своём погибшем товарище точно в срок завершить сооружение комсомольской домны. Сдержали комсомольцы своё комсомольское слово.
Много лет прошло с той поры. Но и в наши дни не стареет, трудится «Комсомолка». Поднялась до самого неба домна. Огромный памятник Крутикову.
Коварные трубы
Субботники. Первый субботник в стране состоялся ещё в 1919 году. Рабочие станции Сортировочная Московско-Казанской железной дороги его организовали.
Проводились субботники и на Магнитке. Торжественными были такие дни. Школьники тоже принимали участие в магнитогорских субботниках.
Был на Магнитке свой самодеятельный оркестр: три трубы и барабан с тарелками. Во время субботников музыканты тоже выходили вместе со всеми на улицу. Только не рыли они на субботниках, как другие, землю, не разгружали поезда с магнитогорскими грузами, не переносили грузы к строительным площадкам. Играли музыканты различные марши. Когда звучит музыка, веселее и легче другим работать.
Стояла зима 1931 года. На один из выходных дней был опять назначен субботник. И надо же. Именно в этот день температура снова упала до 40 градусов.
Вышли строители на субботник. Тут же со всеми и музыканты.
Рыли в тот день котлован для одной из магнитогорских домен. Бьют люди ломами в землю. Земля как гранит, как камень.
В магнитогорском оркестре был новенький — трубач Павел Неделин. Первую зиму он здесь на Магнитке. Впервые играет в такой мороз.
Старается Павел Неделин. Набирает в грудь побольше воздуха. Раздуваются щёки, словно воздушный шар.
Левее Неделина старший оркестра, правее такой же трубач, как и он. Чуть впереди перед ними лихой барабанщик. Бьёт он ударником по барабану, словно куёт железо. К барабану приклеены медные тарелки. Гремят тарелки, как сто громов.
Старается Павел Неделин. Прильнул губами к медному мундштуку трубы. Дует в мундштук трубы. Льются в морозном воздухе мощные звуки марша.
Хорошо, что оркестр играет. Дружно на котловане идёт работа.
Играет, играет Неделин, Вдруг — как-то неудобно верхней губе стало. Что такое? Чувствует трубач, что верхняя губа у него к мундштуку прилипла. Старается Неделин освободить губу. Потихонечку отдирает. Не отдирается. Примёрзла на сильном морозе губа к трубе, словно кто-то схватил клещами.
Надо играть, а тут вот с губой история. Дунул Неделин в мундштук трубы. Помешала примёрзшая губа. Сфальшивил. Глянул с тревогой на старшего. Не знает ведь старший, в чём дело. «Какой неспособный у нас новичок», — скажет.
И верно — глянул на Неделина старший, с укоризной повёл глазами.
Продолжает Неделин борьбу с мундштуком. Только ухудшил дело. Помимо верхней губы прилипла к металлу теперь и нижняя.
Дует в трубу, бедняга. Не звуки марша, а дикий вой из трубы идёт.
Смутился
